Современная мировая экономическая система и понятие глобализации

Исследования социальных аспектов динамики современных мирохозяйственных отношений — одна из самых дискуссионных тем в социальных науках конца XX — начала XXI в.

Безусловно, экономическая социология не может оставаться в стороне от этих дискуссий, хоть зачастую эти дискуссии носят ярко выраженный идеологический подтекст и имеют мало общего с объективным научным осмыслением социальной реальности.

Тем не менее значительное число исследователей, деятельность которых принято рассматривать как вклад в развитие проблематики экономической социологии, так или иначе пытались и пытаются анализировать социально-исторические истоки, различные грани глобальных процессов, формирующие социальные особенности динамики современной мировой экономической системы.

И чем больше появляется исследований, посвященных глобальным изменениям, чем чаще о них говорят политики и журналисты, тем более расплывчатым и менее понятным становится термин «глобализация», которым эти изменения пытаются обозначить.

Следует согласиться с одним из самых популярных теоретиков глобализации 1990-х гг. — У. Беком — в том, что «без сомнения, глобализация является наиболее употребляемым и злоупотребляемым — и наименее проясненным, вероятно, самым непонятным, затуманенным, политически эффектным словом (лозунгом, оружием в споре) последних лет и останется таковым в ближайшее время.

Безусловно, глобальные трансформационные процессы затрагивают не только сферу хозяйственной деятельности, хотя именно экономические изменения в современных международных отношениях наиболее «ощутимы» для миллиардов людей в мире, особенно в связи с социальными последствиями глобальных финансово-экономических кризисов.

Можно также согласиться с не менее известным исследователем глобальных процессов Э. Гидденсом в том, что «глобализация охватывает не только экономическую, но и политическую, технологическую, культурную сферы. Более всего на нее повлияли события, связанные с развитием систем коммуникаций, которые произошли совсем недавно, в конце 1960-х гг.

Глобализация — это не один процесс, а сложное сочетание целого ряда процессов». Однако, несмотря на расплывчатость многочисленных определений глобализации, один аспект просматривается достаточно четко.

Глобализацию во всех ее ипостасях изначально рассматривали и по-прежнему рассматривают прежде всего как закономерный результат процесса социальной эволюции западного общества, оформляющий «проект современности», черты которого носят универсальный характер и поэтому «объективно» распространяются на все существующие «современные» общества, стремительно разрушая «старый» мировой порядок, основывавшийся на воспроизводстве национально-государственных идентичностей, и замещая его универсальной системой «демократического глобального управления».

Очевидная противоречивость процессов глобальных изменений и растущая неоднозначность оценок последствий их развертывания в начале XXI в. подталкивают нас к необходимости четкого разделения идеологического и научного смыслов термина «глобализация».

Долгое время глобализацию воспринимали как некую «новую» идеологию (имеющую, правда, весьма глубокие социально-исторические корни, ведь этот окончательно оформившийся в 1990-е гг. западный проект «нового мирового порядка» далеко не первый из претендующих на «глобальность»).

Как и любая другая идеология, идеология глобализации основывается на ряде широко распространенных и укоренившихся .в социальном сознании мифов.

Например, на мифе о том, что глобализация, проявляясь в радикальной интенсификации трансграничных социальных контактов за последние 20—30 лет, представляет собой некий принципиально «новый» этап многовекового развития цивилизации, в рамках которого человечество наконец-то впервые в истории утверждается в качестве «единой целостности взаимозависимых обществ».

Однако, пожалуй, самым распространенным является миф о глобализации как беспрецедентной интеграции национальных государств и экономик на основе развития новых информационных технологий и становления «глобального информационного общества», в ходе которой должны исчезнуть мешающие «глобальному прогрессу и модернизации» национальные границы, существенно снизится роль национальных рынков в пользу формирующегося «свободного» общемирового рынка — сферы «эффективной деятельности» мировых финансовых центров и транснациональных корпораций (ТНК).

Тем самым под вопрос ставится возможность и — главное — необходимость самостоятельного осуществления внутри- и внешнеэкономической и политической деятельности национальными правительствами.

От них требуется лишь одно — не мешать глобальной интеграции, делегировав полномочия национально-государственного управления международным «демократическим» экономическим и политическим организациям, которые смогут окончательно избавить все общества от «пережитков авторитарного прошлого» вроде «национально-государственной идентичности» и «экономических и политических интересов государства».

Таким образом, в основе идеологии глобализации лежит базовый миф о «закономерном» и «неизбежном» процессе стремительно возрастающей взаимосвязанности обществ и государств, входящих в систему современных международных отношений, который осуществляется посредством стирания национально-государственных различий, размывания традиционного «политико-территориального идеала государственности» и допущения вмешательства во внутренние дела извне в обмен на «влияние и власть на субнациональном уровне».

Идеология глобализации как система мифов, возникших на основе поверхностной фиксации наиболее ярких внешних проявлений весьма сложных, долговременных, глубинных структурно-исторических изменений (анализ истинных причин которых идеологов глобализации никогда не интересовал), окончательно оформилась к середине 1990-х гг.

И сразу приобрела множество приверженцев как среди политиков и ученых, так и среди простых людей разных стран, поскольку стала очередным воплощением идеи «социального прогресса», вот уже почти два столетия являющейся интеллектуальной проекцией «романтического оптимизма», надежд на создание в «конце истории» глобального справедливого общества, разрешившего все острейшие социальные противоречия и конфликты.

Мощный импульс развитию и укоренению этой идеологии в социальном сознании придала неолиберальная эйфория начала 1990-х гг. (царившая не только в западных странах), связанная с завершением «холодной войны», распадом СССР и советского блока и началом существенной геополитической трансформации, завершившейся формированием «однополярной системы международных отношений во главе с ведущими «рыночными демократиями».

Они, пытаясь «объективно» разобраться в сложных и противоречивых процессах глобальных изменений, указывая на неоднозначность социально-экономических, политических, социокультурных последствий, активно критикуя некоторые «заблуждения глобализма» и обращая внимание на «оборотную сторону глобализации», ни в коей мере не подвергают сомнению основной миф о глобализации.

Теоретики глобализации, подтверждая в своих работах ее закономерный, объективный и неизбежный характер, подчеркивают позитивную роль глобализации в объединении современных обществ, формировании механизмов «демократического глобального управления» и «нового мирового порядка», пусть даже и ценой эррозии национально-государственного суверенитета, о «неотвратимой» утрате которого некоторые из них сожалеют, но все же рассматривают его в качестве одного из основных препятствий на пути к достижению «новой» цели «социального прогресса» — формированию «глобального демократического общества», ведь «посмотрите вокруг, — приводит главный и зачастую единственный аргумент глобалистов Д. Белл, — разве можно отрицать глобализацию? Конечно, нет».

Глобализации как научной категории отечественные и зарубежные исследователями попытались придать куда более сложный смысл.

Опираясь на результаты современных исследований глобальных трансформационных процессов, глобализацию в данном значении можно определить как совокупность разнородных, разнонаправленных, неоднозначных процессов, протекающих столетиями в истории человечества и формирующих весьма сложные коммуникации в системе современных обществ.

Причем эти процессы порой настолько противоречивы и взаимоисключающи, что говорить о возникновении на их основе некоего единства, универсальной целостности, глобальной общности разных государств с абсолютно противоположными геополитическими интересами, обществ с хозяйственными системами, занимающими неравноправное положение в структуре международного разделения труда, цивилизаций с ярко проявляющимся своеобразным социокультурным укладом ни сейчас, ни в ближайшей перспективе невозможно.

Именно этим объясняется та осторожность, с которой все большее число современных исследователей относятся к использованию термина «глобализация», предпочитая понятия, характеризующиеся значительно меньшей идеологической нагрузкой, зато гораздо более пригодные для описания сложных глобальных процессов, как: «интернационализация», «транснационализация», «периферизация» и т. п.

Экономическая глобализация, с которой (по разным причинам) часто отождествляют глобализацию вообще, включает ряд крайне противоречивых процессов, имеющих неоднозначные последствия для всех стран в системе современных обществ.

Эти последствия определяются той ролью, которую играет страна в современном международном разделении труда, и статусом в системе мирохозяйственных отношений. Роль и статус во многом определяются глобальными политическими, социокультурными и социально-стратификационными процессами, анализ которых также важен для понимания сущности основных противоречий глобальных экономических процессов.

Однако именно современные исследования социальных последствий процессов экономической глобализации, затрагивающих жизнь миллиардов людей, разрушают основной миф о глобализации (во всех ее «формах») как «объективном» и «взаимовыгодном» процессе универсализации и интеграции обществ, государств, национальных экономик.

На первый план в экономико-социологических исследованиях выходит анализ проблем и противоречий, свойственных процессам трансформации современной мировой экономической системы.

Принято считать, что эти глобальные структурные экономические процессы включают интенсификацию глобальных финансовых потоков и инвестиционной активности, транснационализацию, глобальную информатизацию, расширение и либерализацию мировой торговли, глобальную стандартизацию и унификацию мирохозяйственных отношений, распространение «массовой культуры» и становление глобального «общества потребления».

Впрочем, большее внимание глобалисты — сторонники концепции глобализации как идеологии, превращаемой их многолетними усилиями (даже если большинство из них не ставили перед собой такой задачи) в специфическое мировоззрение, — изначально уделяли свободе торговли, зачастую сводя все дискуссии о глобализации к проблемам реализации доктрины фритредерства.

При всем кажущемся многообразии и сложности взглядов на глобализацию, ее идеологическая формула, из которой исходит большинство глобалистов, довольно проста: «Если вы выступаете за либерализацию правил товарообмена, вы — сторонник глобализации, если же вы их не поддерживаете, вы — ее противник».

Указанные выше глобальные структурные экономические процессы носят крайне противоречивый характер, и эти противоречия отражены в современных научных дискуссиях о социальных и экономических последствиях глобализации.

Последствия процессов, составляющих сущность и сопровождающих экономическую глобализацию, далеки от ее базовой характеристики как всемирного процесса возрастания «взаимозависимости» экономик и обществ, становления единой системы «взаимовыгодного» глобального сотрудничества.

Увеличение мобильности капитала — основной атрибут финансовой глобализации — лишь способствует ускоренному накоплению фиктивного капитала, оторванного от движения реальных материальных активов, и приводит к формированию предпосылок для глобальных финансово-экономических кризисов, наносящих серьезный урон национальным экономикам развивающихся стран и мировому производству.

Оборотной стороной процесса транснационализации для развитых стран становится появление депрессивных регионов, рост безработицы, проблема демонтажа «социального государства».

Для развивающихся стран участие в транснационализации, сопровождающееся «долгожданным» стремительным ростом объема прямых иностранных инвестиций (ПИИ), укрепляет финансовоэкономическую зависимость от мировых финансовых центров и ТНК, усиливая долговые проблемы этих стран и негативные последствия периодической дестабилизации глобальной финансовой системы.

Внедрение новых технологий в филиалах ТНК, как правило, не стимулирует к самостоятельному их созданию развивающимися странами, что ведет к эрозии интеллектуального капитала этих стран (проявляющейся, например, в процессе «утечки умов»).

Транснационализация и осуществляющийся в ее рамках процесс трансграничных слияний и поглощений может привести к существенному повышению конкурентоспособности предприятий и экономическому росту, возникающему в основном благодаря росту цен на экспортируемое сырье и интенсификации «закачки» краткосрочных ПИИ в национальные экономики развивающихся стран.

Но оборотной стороной становится увеличение безработицы вследствие структурных реорганизаций в новых филиалах ТНК, а также существенное ограничение возможностей национальных предприятий конкурировать с этими филиалами в рамках одной отрасли.

Транснационализация приводит к существенному росту диспропорций между высокодоходными предприятиями отраслей, включившихся в процесс транснационализации (а значит, нужных мировому рынку), и предприятиями отраслей, в которых ТНК не заинтересованы (не нуждается и мировой рынок).

Одновременно, несмотря на провозглашенный глобалистами «всеохватывающий характер» транснационализации, отлученными от индустриализации оказываются целые государства и регионы планеты, «страны, с общим населением около 2 млрд человек, до сих пор слабо интегрированы в глобальную индустриальную экономику, среди них большинство африканских стран и многие страны бывшего СССР».

Таким образом, то, что принято называть «глобализацией», оказалось выгодным лишь самим ТНК. Это существенно повысило их прибыль, создав благоприятные структурно-институциональные условия на уровне как мирового хозяйства, так и национальных экономик стран, сделавших ставку на модернизацию путем «эффективного» включения в процесс транснационализации, для монополизации их деятельности, что явно противоречит идее становления глобального конкурентного «свободного рынка».

Глобальная либерализация торгово-экономических отношений на основе унифицированных организационно-правовых стандартов, сопровождающая транснационализацию и распространение «интернациональных» образцов потребления, усиливает разницу в реальном положении резидентов и нерезидентов на внутреннем рынке, ставя первых в заведомо неравное положение, искусственно занижая их конкурентоспособность из-за несоответствия универсальным стандартам, обеспечивая последним дополнительное конкурентное преимущество в виде «благоприятного инвестиционного климата».

При этом глобализация усиливает дисбаланс между экспортно и национально ориентированными отраслями. Международные экономико-политические структуры, способствуя унификации стандартов, лишь закрепляют увеличение указанных диспропорций, существенно ограничивая глобальную конкуренцию.

Изменения в потребительских предпочтениях миллионов людей в мире, которые принято связывать с культурной глобализацией и западного «общества потребления», также далеко не однозначный процесс. И эта неоднозначность является предметом дискуссий и исследований в социальных науках еще с тех времен, когда появился сам термин «общество потребления».

Основная функция современных глобальных средств массовой информации, согласно Ж. Бодрийяру, «состоит в нейтрализации живого, уникального, событийного характера мира, в замене многообразной вселенной средствами информации, гомогенными друг другу в качестве таковых, обозначающих друг друга и отсылающих один к другому.

Глобальное общество потребления базируется на постоянном воспроизводстве и распространении по всему миру универсальных символов и стандартов потребления.

Таким образом, на что действительно оказывает непосредственное влияние глобализация в сфере потребления — так это на возникновение существенного структурного противоречия, во многом определяющего особенности развертывания современных трансформационных процессов в различных обществах, противоречия между непрерывно увеличивающимся производством и навязыванием миллионам людей универсальных образцов потребления и возможностями большинства их достичь.

Это противоречие углубляется по мере распространения «интернациональных» образцов потребления благодаря демонстрационному эффекту и проявляется в постоянном процессе расширенного воспроизводства имитационного потребления.

Т. е. процесса подражания всех социальных слоев стандартам потребления «цивилизованного» общества развитых индустриальных стран, тем самым препятствуя осуществлению аккумуляции капиталов и инвестиций в национальное производство развивающихся стран, провоцируя постоянную инфляцию, рост социальной напряженности и дестабилизацию внутриполитических отношений.

Глобальная информатизация, принципиально меняя характер трудовой деятельности (социальная реакция — глобальный рост индивидуализации и маргинализации), способствуя разделению экономики (мировой и национальной) на «реальную» (экспортно и национально ориентированные производства) и «виртуальную» (мировые финансовые центры), усилению влияния демонстрационного эффекта, наряду с финансовой глобализацией, транснационализацией и либерализацией торговли создает предпосылки глобальной дезинтеграции и появления новых коммуникационных барьеров.

Впрочем, большинство из этих барьеров лишь на первый взгляд выглядят новыми. Каждый год нам сообщают о приобщении миллионов людей к достижениям современных телекоммуникационных технологий, об увеличении числа компьютеров, о беспредельных возможностях, которые предоставляет человечеству «глобальное информационное общество».

Но лишь немногие обращают внимание на растущую пропасть между мнимыми и реальными возможностями миллиардов людей воспользоваться всеми теми преимуществами, которые предоставляет мир современных технологий и систем коммуникации.

Глобалистам трудно представить, что миллиарды людей по-прежнему живут в условиях бесконечно далеких от тех технотронных иллюзий, которыми вот уже не один десяток лет грезят сторонники концепций постиндустриализма, постмодернизма, постэкономизма и т. п.

В начале XXI в. более 2,5 млрд человек не имели доступа к обычной канализации, а 1,6 млрд — к электросетям. Нужно ли проводить специальные исследования, чтобы выяснить, где проживают эти люди? Понятно, что большинство из них проживает в развивающихся странах.

И если «глобальное информационное общество», со всеми приписываемыми ему атрибутами, существует, то уж явно не в этих регионах, а лишь в небольшой группе стран, сконцентрировавших на себе всю глобальную систему мирохозяйственных коммуникаций, в том числе и глобальные информационные потоки.

Проблема глобальной бедности, пожалуй, остается самой животрепещущей из всех. Самые жаркие дискуссии в социальных науках на протяжении последних десятилетий разворачивались именно по этой теме.

Именно в дискуссиях по этой проблеме наиболее ярко проявляется крайняя поляризация мнений политиков и ученых о последствиях «глобализации» экономики.

Это отодвинуло на второй план изучение их реальных социальных последствий и проблем глобальных экономических трансформаций, из которых самыми «чувствительными» для миллиардов людей до сих пор остаются проблемы абсолютной нищеты и голода.

Во второй половине 2000-х гг. даже эксперты Всемирного банка, ранее утверждавшие, что экономическая глобализация повсеместно влияет на снижение уровня бедности, вынуждены были подчеркнуть устойчивое наличие огромной массы людей, которые оказались «на обочине глобализации», и их жизнь протекает как бы вне современных глобальных трансформационных процессов — это почти половина человечества.

В итоге всех трансформаций один миллиард людей остается в трущобах развивающихся стран, другой миллиард проживает в отсталых и нестабильных регионах, а еще один миллиард находится на нижней ступени глобальной геосоциальной иерархии и «именно с существованием этих частично пересекающихся групп связаны крупнейшие вызовы развитию».

По мнению западных исследователей проблем глобального социальноэкономического развития, в настоящее время неравенство между странами, и без того значительное, еще больше усиливается.

Таким образом, все большее число исследователей констатируют наличие сформировавшейся в процессе ускорения за последние 25—30 лет мирохозяйственной «интеграции» глобальной застойной или устойчиво сохраняющейся и воспроизводящейся бедности.

В чем причины подобной ситуации с устойчивостью глобальной бедности в современной мировой экономической системе? В рамках современных экономико-социологических исследований сформировалось много точек зрения в поиске ответа на этот вопрос.

Например, исследователь проблем глобального неравенства Н. Бердсолл обращает внимание на существование фундаментального противоречия, вызванного глобальными экономическими интеграционными процессами, которое заключается в том, что свойственное международным рынкам неравенство лишь способствует усилению неравенства в развивающихся странах.

Более радикальные точки зрения на причины устойчивого воспроизводства глобальной бедности связаны с утверждением о том, что современная мировая экономическая система вообще существует исключительно благодаря постоянному воспроизводству глобальной бедности.

Насколько глобализация «способствует» глобальной демократизации, снижению международной напряженности и развитию добрососедских отношений сотрудничества между государствами, чьи экономические и политические интересы по-прежнему вступают в острые противоречия, видно по ежедневным репортажам разных информагентств из различных «горячих точек» планеты, которые больше напоминают сводки с фронтов.

Даже самые мощные государства, вроде бы имеющие «благодаря глобализации» все возможности для достижения своих внешнеполитических целей мирным дипломатическим путем, попрежнему предпочитают отстаивать свои интересы с помощью силы, что далеко не способствует глобальной стабильности.

Отдельная проблема развития современной мировой экономической системы — проблема сохранения окружающей среды.

Несмотря на резкий рост с 1980—1990-х гг. числа различных международных межгосударственных и неправительственных экологических организаций, становление глобальных социальных движений в защиту окружающей среды, развитие инвайронментализма на основе различных научных концепций глобальной экологической взаимозависимости, усиление международной дипломатической активности, заключающейся в подписании международных договоров и конвенций, деятельность по охране природы по-прежнему сосредоточена в основном на решении локальных национальных, или, в лучшем случае, региональных проблем и осуществляется преимущественно усилиями отдельных государств.

Проблематика исследований весьма обширна и опирается на накопленные за последние 40—50 лет масштабные статистические материалы, полученные в результате улучшения методов изучения различных форм ущерба, наносимого окружающей среде современным «глобализирующимся» обществом, его «транснациональной» индустрией и безудержной потребительской активностью.

Однако, несмотря на постоянно расширяющуюся проблематику, исследования экологических последствий глобальных трансформационных процессов, которые принято рассматривать как процессы становления глобального капитализма, сосредоточены на весьма ограниченном круге вопросов, в основном касающихся глобальных проблем деградации окружающей среды.

Причем тех проблем, которые не затрагивают анализ сущности влияния системы современных международных экономических отношений на природу и ее деградацию.

Ни классики экономической науки, ни последующие экономические школы и ученые не придавали должного значения экологическим ограничениям экономического развития.

И лишь резко обострившиеся в 70-е гг. XX в. экологические проблемы поставили перед наукой задачу осмысления сложившихся тенденций экологоэкономического развития и необходимости разработки принципиально новых подходов к их учету».

Впрочем, само это «отставание» вызвано куда более существенными причинами, чем несоответствие экономических теорий реальности.

«Снижение издержек в индустриально развитых демократических странах за счет экстернализации стимулирует дальнейший рост потребления, — справедливо отмечает Д. Ефременко, — тем самым еще более усиливая глобальное неравенство и нагрузку на окружающую среду».

Таким образом, сложные процессы, именуемые «глобализацией» экономики, действительно радикально «меняя нашу жизнь», создают благоприятные условия для эскалации старых и появления новых конфликтов в системе современных обществ.

Если отвлечься от идеологических аксиом, столь же популярных, сколь и иллюзорных глобалистских ожиданий скорого «вселенского единения», и обратиться к анализу реальных социальных, экономических и политических процессов, развертывающихся в современном мире, то экономическую глобализацию следует рассматривать как сложную систему противоречий, главным из которых является противоречие между стремлением развивающихся стран к модернизации посредством включения в постоянно трансформирующееся мирохозяйственные отношения и стремлением к сохранению национально-государственной идентичности, самостоятельности в принятии экономических и политических решений.

Процессы глобализации, постепенно разрушая «традиционное» государство, фактически ставя под вопрос возможность сохранения его суверенитета, лишь способствуют усилению экономической, технологической (а за ними и политической, и социокультурной) зависимости развивающихся стран от индустриально развитых, к ослаблению их национальных экономик, а следовательно — и сокращению возможностей выполнения социальных обязательств перед гражданами, к неодинаковым выгодам от международного разделения труда, увеличению вывоза ресурсов и капиталов из развивающихся государств, к глобальному распространению экологических проблем и, главное, — к усилению глобальной проблемы бедности, существенно обостряющей все социальные конфликты развивающихся стран.

Вместо ожидаемого глобалистами повсеместного повышения уровня жизни вследствие осуществления политики открытости и экономического роста в реальности происходит лишь усугубление проблем социального расслоения, разрушения и без того непрочных систем социальной защиты, ухудшения здоровья населения, увеличения безработицы, маргинализации населения, роста преступности, распространения фундаментализма и терроризма.

Итак, подведем некоторый итог размышлениям над социальными особенностями современной мировой экономической системы. Изучение социальных и политических аспектов трансформации мирохозяйственных отношений связано с исследованиями так называемых «глобальных проблем» социальных изменений.

Они включают проблему эффективного международного распределения продовольствия, глобальную энергетическую проблему, проблему ограниченности ресурсов (для «традиционного» экономического роста) и формирования условий для устойчивого, сбалансированного развития, проблему глобальной безопасно сти и урегулирования геополитических конфликтов, отдельно рассматриваемую проблему Мирового океана, демографическую проблему и острейшую проблему регулирования внешней (сдерживаемой все увеличивающимся числом межгосударственных барьеров) и внутренней миграции.

Однако из всех «глобальных проблем», пожалуй, самыми дискуссионными и в то же время демонстрирующими крайнюю ограниченность и противоречивость взглядов неолиберальных глобалистов на основные вопросы новейшей истории человечества остаются проблемы бедности и геосоциального неравенства, сохранения национальных культур и окружающей среды.