Два подхода к профессионализму в неомарксизме

Англо-американская модель профессии, представленная главным образом именами Г. Спенсера, Э. Хьюза и Т. Парсонса ближе к 1970-м гг., оказалась в глубоком кризисе. Ограниченность данной модели была в значительной степени заключена в её англоцентризме, тесной связи понятий «профессия», «профессионализм» и других с трудом юристов, врачей, педагогов и священнослужителей.

Иные языки имеют совершенно другую интерпретацию профессионализма, что и вызвало к жизни стремление проанализировать не семантическое обозначение терминов в пределах конкретной культуры, а сущностные характеристики данного явления.

Первый шаг на пути развенчания англо-американской модели сделал социолог Р. Холл, разделивший профессиональные характеристики на два вида: структурные атрибуты и социальные установки. К первым относятся профессиональные учреждения (ассоциации, школы, сообщества), ко вторым – определённые ценности и установки психологического характера.

Здесь Р. Холл следует Т. Парсонсу, в качестве ценностей выделяя альтруизм, ощущение призвания собственной профессии, право на экспертизу и ярко выраженную идентичность со своей группой. Однако он отходит от структурно-функционального догматизма в аспекте детерминации социального статуса и признаёт большую роль индивидуальной активности профессионала в определении своего статуса.

В 1970-е гг. структурно-функциональная школа окончательно уступает позиции, не выдержав оправданной критики ряда своих ключевых положений, в особенности идеи беззаветной преданности профессионалов общественным интересам. Коррупция в среде профессионалов и рост числа работников с высшим образованием не по специальности, феномен «сверхобразованности» и другие проблемы опровергли базовые положения англо-американской школы и дали дорогу неовеберианству и неомарксизму.

В метатеоретическом смысле это было сменой доминировавшей функционалистской парадигмы, оторвавшейся от общественной реальности, на конкурентный спор конфликтологической и герменевтической парадигм. Представителей новых направлений главным образом интересовало, почему общественность оказывается отчуждена от контроля за ресурсами, оказавшимися в распоряжении профессионалов. Базовым тезисом неомарксистов стало утверждение о включении профессионалов в структуру буржуазного государства.

Однако принципиально важным было определение классовой принадлежности профессионалов и в этом аспекте учёные разделились на сторонников «пролетаризации» профессионалов и сторонников их обуржуазивания. Первую точку зрения представляли, например, Г. Браверман, А. Горц и А. Турен, которые выдвинули тезис о «депрофессионализации (пролетаризации) профессионалов» и сформулировали концепцию «нового рабочего класса», сформированного из пролетаризировавшихся слоёв среднего класса (неопролетариата).

Депрофессионализацию неомарксисты понимают как процесс потери со стороны профессий интеллектуального труда возможности осуществлять контроль над местом расположения, содержанием и значением собственного труда, а также подчинением труда требованиям капиталистических производственных отношений. Базовый критерий принадлежности к профессионалам – автономия и возможность контроля – оказывается потерян.

Интересен спор, возникший межу Г. Браверманом и Г. Маршаллом в 1970-е гг. Американский неомарксист доказывал, что клерки – некогда престижная профессия – подвержены деквалификации, их доход меньше дохода рабочих, содержание труда настолько же рутинно, как и у работников за конвейером. Английский неоконсерватор Г. Маршалл обосновал обратный тезис: клерки довольны работой, а их доход не сокращается или даже увеличивается.

При этом Г. Маршалл и П. Саундерс признали практически маргинальный характер труда клерков, неквалифицированных рабочих и технических работников, поскольку все они испытывают давление со стороны информационных технологий. Число клерков с 1851 г. по 1981 г. выросло с 1 до 16 %, доля женщин среди них – с 10 до 74 %. Эти феномены получили названия «пролетаризация канцелярского труда» и «феминизация конторского труда». Вторая точка зрения – об обуржуазивании профессионалов – исходила из посылки о сращивании специалистов с общественной элитой.

Последняя передаёт профессионалом полномочия по поддержке сложившегося общественного порядка, поэтому профессиональные группы – это коллективы, основанные на сговоре и эксплуатации. Так, В. Наварро и Н. Пулантцас утверждали, что профессионалы получают высокое вознаграждение за осуществление контроля и надзора за обывателями по «заказу» буржуазии.

Д. Исланд увидел в труде работников социальной сферы проявление власти капитала: психологи контролируют сознание пациентов с целью поддержания капиталистического социального порядка, врачи улучшают качество лечения для богатых и ухудшают – для бедных, юристы поддерживают эксплуатацию пролетариата и т. д.

Э.О. Райт и его коллеги подвергли критике методологическую особенность изучения классов в западной социологии, когда класс рассматривается как совокупность определённых профессий: «марксисты отрицают концептуальное смешение класса и профессии и считают, что эти два понятия отображают качественно различные стороны социальной организации труда.

Профессия в широком смысле описывает техническое содержание работы: класс выражает социальные отношения господства и присвоения, внутри которых, собственно, и разворачивается техническая деятельность… Если верно утверждение, что класс и профессия являются различными характеристиками социальной структуры, то многие профессии, по-видимому, должны быть неоднородны с точки зрения их классового содержания.

Безусловно, между классом и профессией существует некоторая систематическая зависимость, однако значительная часть работников не попадает в исходный (модальный) для данной профессии класс. Не принимая во внимание этот факт, можно получить ошибочную информацию…».

Третий класс расколот на технократическую интеллигенцию и политизированных гуманитарных интеллектуалов. Возникновение нового класса – следствие всемирно-исторического процесса усиления роли общественного мнения в жизни государства. Двумя конституентами нового класса выступают культурный капитал и культура критического дискурса, т. е. особая форма общения. Культура становится капиталом в случае, если приносит доход.

Поскольку интеллектуалы зарабатывают, эксплуатируя свои знания, то они могут рассматриваться как носители культурного капитала. Этот факт отдаляет их от рабочих и крестьян, использующих для заработка свои физические силы. С другой стороны, когнитариат близок к пролетариату в том смысле, что представители обоих социальных групп продают своё мастерство за деньги и являются наёмными работниками.

Язык как вторая отличительная характеристика интеллектуалов, может служить инструментом социальной борьбы, поскольку выражает определённые смыслы, ценности и верования, идентифицирует интеллигенцию как носителей общей субкультуры. Язык – способ формирования классового сознания и идеологии. Однако техническая интеллигенция в большей мере ориентирована на бизнес и повышение производства, гуманитарные интеллектуалы – на занятия политикой и искусством.

Интеллигенция оказывается не способна перейти от одной парадигмы к другой, сменить мировоззрение, тогда как интеллектуалы при необходимости легко меняют свою систему взглядов на окружающую действительность, имеют плюралистическую ценностно-нормативную систему, способны менять специализацию труда.

Старая буржуазия, организационно оформленная в бюрократическую структуру государства, творчески и институционально неподвижна, неспособна к модернизации. Ей альтернативна техническая интеллигенция – источник «культурной деструкции», глобальной перестройки общества, внедрения инноваций и всеобщего обновления.

Это вызвано тем, что распространение массового высшего образования, абстрактности теоретических знаний, отказ от латыни как базового языка и т. д. отчуждает интеллектуалов от актуальных общественных проблем, ставит перед проблемой несоответствия высокого культурного уровня и низких доходов. Таким образом, гуманитарии конфликтуют со всеми социальными классами.

В целом, явными методологическими недостатками марксистской парадигмы стали следующие факторы:

• «подгонка» реальных фактов под теорию: теоретики настаивали на неизбежной пролетаризации слоя рабочих и потому отрицали формирование среднего класса и усиление влияния интеллектуальных капиталов на жизнь общества;
• в реальности ряд профессиональных групп обладал большой властной автономией (медики, юристы, священнослужители) и не прислуживал ни бизнесу, ни бюрократии;
• эмпирически недоказуемый взгляд на государство как механизм эксплуатации и угнетения, а также на профессионалов как сторонников буржуазии.